— Не может быть! Япона мать! — чуть не заорал он, — Уровень радиации в сто раз меньше чем у периметра! Это чуть больше нормы!

Иван стал судорожно проверять радиометр. Но неполадок не нашёл. Кристалл был новый, он сам купил его за бешеные деньги, на заказ.

— Эй Дерек! — вдруг крикнул Хранитель, — Не хочешь подойти к черному монолиту и не загадать желание?

Сталкер говорил по-русски, но американец вздрогнул от этих слов.

— Ладно, не ломайся, я же знаю что ты не Дерек, и что ты работаешь на ФБР, — с наигранным добродушием говорил Хранитель.

Кактус на время отвлёкся от приборов, наблюдая за странной сценой.

— Давай иди, я даю тебе выбрать или к черному монолиту, или пулю в живот! — сталкер навёл оружие на Дэрека.
— Что вы делаете? — испугано спросил профессор.
— Служу Родине! — весело ответил Хранитель, — Ну давай Джеймс Бонд сраный, смелее!

Дерек замер в нерешительности, его взгляд не выражал испуг или злобу, он был чист и жесток. На лице его не дрогнул ни один мускул, а в голове плыл холодный расчет.

— Я вас недооценил капитан Тимошенко, — на чистом русском прошипел Дерек.

У Кактуса чуть глаз от удивления не выпал.

— Ну что давай иди или языком чесать будешь, пока меня до смерти не заговоришь? — Хранителя эта ситуация крайне забавляла.
— Давай решим всё как мужчины в рукопашную, ты же мне не оставляешь шанса! — звеня сталью в голосе молвил американец.
— Я даю тебе выбор! А шансы тебе не нужны, ты не дал шанса Стасу и Валерке, хотя мог! Ты заранее лишил себя шанса, давай иди, может быть, ты выживешь, может монолит, исполнит твои желания, как у Стругацких! — злорадствовал сталкер.

И тогда Дерек рванул, рванул молниеносно, как спринтер, не смотря на тяжесть скафандра. Было без сомнения, его целью являлся Иван, самый подходящий живой шит. Но цели он не достиг.

Кактус услышал два шлепка, и американец рухнул как куль с картошкой, даже не пискнув.

— Всё доигрался! — Хранитель повернулся в сторону испуганного профессора, — Теперь ваша очередь!
— Что вы имеете в виду! — с дрожью в голосе взвизгнул Кактус.
— Давай вставай и к монолиту, нужно же его изучить.
— Но это же физический подход, вы же предпочитаете духовный.
— Ты что и впрямь поверил в ту чушь, что я нес? Наивная душа! Вставай быстро.

Ствол уставился в сторону профессора. Кактус сглотнул набежавшую слюну и встал, взяв в руки зонд.

— Иди, — Хранитель повёл дулом в направлении монолита.
— Иди, послужи родине, сделай великое открытие! Человек без предрассудков, ученый всезнайка, иди, докажи что человек царь природы! Докажи что ему всё подвластно, — в голосе сталкера было столько иронии что Кактусу стало вдруг стыдно.

Иван понял, что оказался обманутым со всех сторон, и ещё он понял, что, но сам всю жизнь обманывал сам себя. Осознав это, он, покрепче сжав зонд, уверенным шагом направился к черному монолиту.

Чем ближе он подходил, тем больше ему этого не хотелось. Коленки стали предательски дрожать, руки тоже не слушались, и навалилось такое отчаянье, что хотелось пустить пулю себе в лоб главное прекратить это!

И тут у Кактуса случилась истерика.

— Не могу!- он упал на колени, его лицо исказила гримаса боли, боли от собственного бессилия, — Великий ученый, — скулил он, пытаясь сдержать слёзы, но те как бы сами собой брызнули, предательски защипав глаза.
— Ладно, перестань, тоже мне великий ученый, не можешь не ходи, — раздался спокойный и даже чуть виноватый голос Хранителя.

Кактус обернулся и странно воззрился на сталкера.

— Я тоже пытался дойти до монолита, но со мной тоже приключилась истерика, я то думал ты дойдешь, но видно не судьба.

Профессор молчал, непонятно выкатив мокрые глаза.

— Ну, чего смотришь? Ну, извини! — Хранитель старался не смотреть в сторону Ивана.
— А Дерек?
— Дерек шпион, ты не в курсе, что вокруг зоны идёт самая настоящая шпионская война! Я капитан федеральной службы расследований, и по совместительству сталкер и состою в секретной организации «Патриот» которая контролирует доступ иностранных граждан к Зоне.
— А зачем ты давал ему выбор?
— Хотел осмотреть, на что способен монолит. Но я знал, он не пойдёт, был один человек, который дошёл, но он исчез.
— Дроздов, — уточнил Кактус.
— Он самый, ну что кидай зонд, или так и будем стоять и болтать! — возмутился Хранитель.

Иван Федотович встал, раскрутил зонд за шнур, который тянулся к приборам, которые в свою очередь подключались к ноутбуку. Единственным недостатком зонда была в том, что с его помощью нельзя было сделать химический анализ объекта, можно было изучить лишь состояние окружающей среды, и уже из этого делать выводы.

Зонд, просвистел над головой Кактуса, описывая петлю и потянув за собой шнур, полетел в направлении груды обломков, под которыми лежал черный монолит. Упал удачно, на край плиты, Кактус чуть потянул шнур на себя, и зонд свалился с края и завалился в щель, потянув за собой шнур.

— Подождём пять минут и обратно, — Хранитель подошёл к Ивану.
— Зачем всё это? — всё ещё дрожа, спросил Кактус.
— Вы ничего для себя не поняли? — ответил вопросом сталкер.
— Я понял много, и в тоже время не понял ничего, как в том стишке, — улыбнулся профессор, — Я понял, что шёл не тем путём, понял, почему до сих пор ничего толком и не узнал. Я забыл про воображение, я увлёкся погоней за мечтой своей жизни, увлёкся чересчур. Как дурак, я пытался разгадать загадку, которой нет логического решения, логического в смысле нашей научной логики.
— Я понимаю, здесь воображение пасует, и логика бесится, но это лишь видимость, я же нашёл выход! Вот что вы узнали о Зоне в результате своих исследований?

— Практически ничего, до тех пор, пока не побывал здесь.
— А что сейчас вы узнали о ней?
— Что, возможно, это происки древних или иных цивилизаций. Магия! То, что не подстроишь под наше понимание и тем более методы, — профессор не смеялся, он был серьёзен как не когда.
— Приятно осознавать хотя бы это! — Хранитель присел на корточки.
— Ещё как приятно, вы правы, тут нужен другой подход. Духовный. Может Зона это предупреждение, ведь в нашем мире духовности почти не осталось, всех привлекает в основном моральная сторона жизни.
— А я то считал вас помешанным ботаником, вы не так просты, как кажетесь, — Хранитель встал, и хлопнул Ивана по плечу.

Кактус внезапно обратил внимание, что сталкер перешёл на «вы». «Что же за спектакль он играл?» — подумал профессор: «Может, он пытался меня переубедить? Если так то он добился своего»

Иван развернулся и направился к ноутбуку, посмотреть результаты. Когда он шагал, его посетило неприятное чувство, что что-то здесь не так. Хотя здесь всё было не так, но всё ж что-то особенно настораживало. Он покрутил головой, и понял, причину своей тревоги. Тела Дэрека нигде не было.

— Карамба, — услышал он шёпот сталкера в наушнике.

Они бросились к ноутбуку.

Прямо посреди истерзанной клавиатуры торчал нож, дисплей безжизненно светился зелёным.

— Сука! Вонючка американская… — что Кактус говорил дальше было сложно разобрать.

Сталкер присел у компьютера.

— Он стащил флеш-карту.

Иван по-прежнему нечленораздельно ругался.

— Как же так, ты же его того, завалил!
— Скафандр у него не простой оказался, — Хранитель и не думал оправдываться, или причитать, — Если он прибудет к точке эвакуации раньше нас, и мы не успеем в течении получаса, то вертолёт заберёт его.
— А твои напарники разве не знают что он шпион?
— Нет, — коротко бросил сталкер, — Придётся побегать!

Проход, которым они прошли, был всё ещё открыт. Следы Дерека, четко выделялись на сухой траве. Было видно, что он спешил, очень спешил.

— Если он будет так бежать, то я не удивлюсь, если мы скоро встретим его останки, — обнадёжил Хранитель профессора.

Но к несчастью, его останки не спешили встречаться на пути преследователей. Они вышли к краю черной поляны, через которую ушли от слепых псов. Тел животных не было видно. След вёл в обход, Здесь Дерек не стал рисковать. Хранитель невольно отдал ему должное. Хотя идти в обход через неисследованную территорию, было ещё рискованнеё. Хранитель просто удивлялся везучести этого засранца. Создавалось такое впечатление, что Дерек видел аномалии без всяких там приборов и гаек. Благодаря четким следам американца преследователи передвигались быстро и без помех. Раз уж шпион прошёл то, и они пройдут. Постепенно они перешли на бег, уже не боясь залететь случайно в комариную плешь или мясорубку.

Вот пред взором опять предстала скощенная железнодорожная будка. Хранитель шел первым, и Кактус

опять лицезрел, как его коренастая фигура подвергается неестественной трансформации. Собрав все оставшиеся силы, Кактус направился вперёд. Но тут увидел, как от будки метнулась тень в сторону сталкера.

— Хранитель, слева! — успел крикнуть Иван.

Но две фигуры уже катались по земле, пытаясь вырвать, друг у друга оружие. Со стороны это смотрелось забавно. Два неуклюжих кривых силуэта в скафандрах как гималайские мишки кувыркались в пыли. Но Кактусу было не до смеха, он рванул на помощь Хранителю.

Когда мир вокруг переколбасило, профессор услышал сухой треск вырывающихся из ствола пуль. Что-то горячее и маленькое ударило его в левую руку и опрокинуло на землю. И за дальнейшим развитием событий он уже наблюдал лёжа скрепя зубами от боли парализовавшей руку.

Фигуры, ещё не долго кувыркались, подобно двум пьяным дворникам. Наблюдая за ними, как бы через донышко пивной кружки Кактус видел, как одна из фигур таки вывернулась из смертельной борьбы вместе с оружием. И опять глухой треск пуль. Чей-то стон в динамике.

— Где флешка урод! — раздался свирепый рык Хранителя.

Сталкер стоял над поверженным Дереком, на скафандре которого красовалась не одна свинцовая лепёшка. Защита, у американца, оказалась и вправду необычной. Но от внутреннего кровоизлияния она его не спасла. Десять пуль в упор, это тебе не пупом консервные банки ковырять!

Сталкер наклонился над Дереком, он был ещё жив и находился в сознании. Его глаза бешено вращались, а рот раскрывался, как у рыбы в беззвучных криках.

— Где результаты замеров? — орал Хранитель.
— В аду! — выплюнув эти слова, Дерек протянул сжатый кулак к шлему Хранителя и разжал его.

Профессор видел, как молниеносно Хранитель рванул от тела американца. А потом вспышка, хлопок и вибрация воздуха заставили его зажмуриться. Когда вокруг стихло, и земля, подброшенная взрывом в воздух, зашелестела по шлему, Иван открыл глаза.

— Хранитель, хранитель ты жив? — лепетал Кактус в транслокатор, но ответа не последовало.

Тогда скрипя зубами, он встал, держась за левую руку, осмотрел её. Скафандр не пробило, удар был силён, но кость, скорее всего не была сломана. Тут он стал чувствовать, что ощущение быстроты, к которому он уже было, привык, стало проходить. Действие анаши прекращалось, а в месте с этим на тело навалились жуткая усталость. Он осмотрелся через скошенное пространство.

В трёх или пяти метрах от него лежало тело шпиона и дымилось, чуть поодаль лежал Хранитель лицом в низ, разбросив руки в стороны. Кактус, преодолевая головокружение, поспешил к нему.

— Очнись же, — присев рядом с телом, профессор перевернул сталкера на спину.

По забралу шлема вились мелкие трещины, больше видимых повреждений не наблюдалось. Но через трещины была хорошо видна кровь, льющаяся из носа Хранителя.

— Слава богу, только оглушён, — порадовался Иван, отгоняя мысли о возможности внутреннего кровотечения.

Кактус снял с пояса сталкера мешок с гайками. Потом долго корячился, пытаясь закинуть оглушённого, на плечи. Но громоздкие скафандры не позволяли этого сделать, долго не думая, он вытащил Хранителя из его скафандра, оставив ему лишь шлем. Теперь стало полегче, и сталкер повис на плечах профессора.

Благодаря своей хорошей зрительной памяти Кактус легко вспомнил путь, по которому они шли. Усталость давила его, колени предательски дрожали под тяжестью тела сталкера. Профессор еле шагал, но при всём при этом не забывал кидать гайки.

Вяло, кинув очередную гайку, он не удержался. Ноги ныли и дрожали от усталости, ослабленные ноги Кактуса невольно подломились, и он упал, оказавшись под Хранителем, который придавил его сверху. Профессор, было, хотел выругаться, но и даже на это не было сил. В голове металась одна последняя мысль, лишь бы дойти. Но и она медленно угасала, вместе с днём, который уже плавно переходил в вечер. Полное безразличие к самому себе охватило его, он расслабился и решил так и лежать, пока смерть или чудо не придёт за ним. Но вдруг Хранитель застонал, и этого было достаточно, что б Кактус пришёл в себя. Он был безразличен к своей судьбе, но судьба сталкера была в его руках, и он не мог подвести. Кактус мысленно обругал себя. Профессор, покачиваясь, встал и, собрав волю в кулак, стал поднимать Хранителя. Подняв тело, Кактус со всем упорством двинулся дальше, но, не пройдя и двух метров, вновь упал. Усталость брала верх, и он лежал, сжимая скулы в припадке дикой злости и отчаянья.

Тогда он снова встал, держась лишь на собственном упорстве и силе воли, от которой остались последние крохи название, которым — надежда, и, оставив Хранителя лежать на голой земле, поплёлся дальше.

— Глобус, Хмырь помогите. Глобус, Хмырь ответе. Глобус, Хмырь…

Так он и шёл медленно, разбрасываясь гайками, и пытаясь добиться по радио эфиру до ожидающих их сталкеров.

Когда солнце уже собиралось нырнуть за горизонт, и отдать Зону во власть ночи, Кактус, шатаясь, вышел к точке эвакуации. Хмырь и Глобус не замедлили появиться. Они аккуратно подхватили беспамятного профессора и уложили на расстеленный тент.

— Гром, я молния, жду в точке эвакуации номер двадцать три, — сухо проскрипел в динамике Глобус.
— Там Хранитель лежит, оглушённый, он жив ещё, поспешите, — выдавил Кактус и закрыл глаза.

Звук удаляющихся шагов, шелест травы и опять тишина. Ивану казалось, что всё ничто сегодня не нарушит эту чертову тишину. Тишина, тишина, тишина слева, справа, сверху, везде. От этого проклятого безмолвия начинало гудеть в ушах, напряжение нарастало. Когда оно достигло своего пика, Кактусу захотелось проорать какую-нибудь песню кричалку, дабы разжать тиски неизвестности, которая крылась за тишиной. Но спеть не удалось. Вновь раздались звуки шагов. Кактус открыл глаза и увидел Хмыря, на плече которого висел раненный сталкер. Стонущего Хранителя уложили рядом с профессором и стали пичкать лекарствами.

Когда же небо на закате налилось цветом запёкшейся крови, и призрачные сумерки придали пейзажу зоны поразительно загадочный и от чего более пугающий вид, вдалеке раздался гул приближающегося вертолёта.

Кактус, услышав стон лопастей, который входил в четкий контраст с тишиной зоны, встрепенулся. Этот звук показался ему самым приятным звуком за последние тридцать семь лет. С боку заворочался очнувшийся Хранитель.

— Где результаты зондирования? — было первое, что спросил он.
— В аду, — усмехнувшись самому себе, ответил Кактус.

Автор Дмитрий Калинин
12 ноября 2003 года

Первый

  Я вижу себя со стороны. Впервые за много лет я вижу свое тело. Оно очень изменилось за эти годы. Я стал похож на высохшую мумию, валяющуюся в непринужденной позе в углу, покрытый многолетней пылью и засиженный мухами. У меня нет глаз. Глаза давно превратились в два скукоженных серых шарика, затерявшихся в глубине черных впадин. У меня нет глаз, но я вижу. Чтобы видеть, мне нужны чужие глаза. Вдруг, я со страшной силой осознал, что хочу обратно в свое тело. Мне подумалось, что оно снова станет молодым и сильным, если я вернусь. Оно станет живым. Пылинки пляшут в странных солнечных зайчиках, пробегающих по моему телу. Тени движутся по высохшему лицу, и, кажется, оно подмигивает мне, ухмыляясь и зазывая. Я хочу домой. Я делаю шаг навстречу себе…

Я многого не помню. Я не помню своего имени. Я почти ничего не помню о своей жизни в теле. Когда-то я был молодым и СОЧНЫМ, а теперь я ВЫСОХ. Я похож на забальзамированного Тутанхамона, пролежавшего несколько веков в склепе. Забавно, я помню имя фараона, а своего не помню… Может называться Рамзес Тутанхамонович Фараонов? Нет. Мне нет имени. Иногда я смеюсь. Часами. Днями. Неделями. Мне становится так жутко весело, что я не могу остановиться. Я пугаю своим смехом сталкеров. Даже контроллеры стараются обходить места моего пребывания стороной. В такие смешливые дни я люблю пошутить. Однажды я довел до безумия и смерти одного сталкера, когда в теле голубя прицельно гадил ему на голову и плечи. Я преследовал его три дня, клевал все, что только можно и гадил на него. Днем и ночью. С веток деревьев, с крыш заброшенных зданий, даже с лёта. На третьи сутки его голова была похожа на большой вонючий шар из помета. Конечно он не выдержал. Кричал, стрелял, бегал от меня. Попал на стаю слепых псов.

Когда это произошло, мои волосы уже были похожи на клубок спутанной пакли.

Кровь, когда высохнет, похожа на ржавчину. А на вкус она другая. Я пробовал кровь на вкус. У меня нет языка. Мне нужен чужой язык, чтобы пробовать. Я пробовал ее языком слепого пса, языком карлика, языком человека. Языком крысы и кривым раздвоенным языком мутанта. Вкус у нее одинаковый для всех. Она красивая. Она густая и яркая на солнце. Тугие капли медленно стекают по веткам. Листья окрашиваются причудливым красным блестящим орнаментом. Она капает на сухую пыльную землю, оставляя небольшие кратеры. Салат из желтых и зеленых опавших листьев заправлен алым соусом. Это гарнир, а где же основное блюдо? Оно висит на невысоком дереве, уже разделанное и освежеванное. Вам ножку? А может быть филейную часть? Или потроха? Я вижу все это глазами карлика, я ощущаю вкус крови во рту, я чувствую липкость этого специфического кетчупа на «своих» мощных руках. А что такое кетчуп, кто-нибудь помнит? Там листва вся в ржавчине.

В тот день у меня ввалилась внутрь щека и лопнуло левое глазное яблоко.

Я очень люблю стрелять. АК-47 — мое любимое оружие. Его еще можно встретить в наше время. Мы с контроллером всегда охотимся, если удается добыть это чудо технической мысли. Вернее, охотится он, я только подвожу его к это мысли и наблюдаю его глазами. Контроллеров я не могу подчинить себе полностью, они слишком сильны для меня. Они гораздо лучше стреляют, когда мы вместе. Раньше я был хорошим сталкером, это я знаю точно. С людьми охотиться тоже интересно, но нет элемента неожиданности. Человек подчиняется мне полностью. Всегда оставляю последний патрон для себя.

Один раз чуть не «уговорил» контролёра его использовать. Он понял, что не один, и сделал мне больно. У меня нет нервов, чтобы ощущать. Чтобы чувствовать боль мне нужны чужие нервы. Теперь они осторожны и стали подходить реже. Очень интересно управлять голубем, уворачиваясь от путь, и одновременно наблюдать за этим глазами охотника. Голова разлетается от пули калаша неэстетично. Зато из этой головы можно понаблюдать весьма необычный визуальный ряд.

Кожа стала похожа на пергамент. Мышцы превратились в камень. Я их не вижу, но знаю.

После Выброса я могу двигать предметы и без тела, усилием воли. Они меня боятся и называют Полтергейстом. Я швыряю в них все, что попадется под руку. Конечно, «под руку» — просто оборот речи, так как рук-то у меня нет. И глаз нет, поэтому в эти моменты я веду далеко не прицельный огонь. Я не вижу, но чувствую. Картина в моей голове, она похожа на черно-белый комикс. Не помню, что в точности такое комикс, но вроде слово подходящее. Еда у сталкеров редко бывает вкусная. Я объедаюсь до смерти. Их, а не моей конечно. Видели на сопке в третьем квадрате вздутый труп? Он съел у меня десять жирных крыс, пока не откинулся. А я могу откинуться? Вот было здорово попробовать. Только не знаю как. Я уже не человек. Даже не из-за того, что не имею собственного тела. А по образу мышления. Точно помню, что раньше думал не так. Иначе. По-человечески. Контроллер тоже думает. И карлик. И даже крыса. И я думаю. Я помню какое тогда было число. Когда я стал таким. Судя по часам на руках сталкеров, я такой уже пятьдесят с лишним лет.

…Я изо всех сил стремлюсь к своему телу. Я в теле сталкера. Его зовут Семен, ему двадцать три года и он боится. Он в панике. Он мечется внутри, но ничего не может поделать. Я прыгаю в себя, чтобы обрести себя. Все кончено… Мумия рассыпалась в прах. Мы с Семеном лежим в этой пыли. Странного вида солнечные зайчики бегают теперь и по моему дежурному телу. Странное ощущение… Как будто они щекочут сквозь одежду… Кожа… У меня… Свет… Я не могу…

Теперь нас двое. Я и Семен. Я — это мы, а мы — это я. Мы стали гораздо сильнее, это сразу чувствуется. Нас теперь боятся даже контроллеры и карлики. Мы можем поставить комариную плешь, что с удовольствием часто и делаем. Сеня очень способный и сильный. Он резвится, он неутомим в своей жажде. Думаю, лет через десять он тоже забудет свое имя. А я не буду ему напоминать.

Автор Данил Максимов
12 ноября 2003 года

Возвращение в Зону

  Глава I
Ужасно болела голова. Как только я открыл глаза резкая боль пробежалась по всему телу. Я не чувствовал ног. Пересиливая боль я приподнялся на руках и осмотрелся. Я лежал посреди улицы. Вокруг никого не было, город словно замер, давно брошенный, мертвый и безмолвный. Асфальт на котором я лежал был покрыт трещинами и разломами. Ржавые брошенные авто стояли прямо посреди улицы. Вокруг были многоэтажные дома. Запустевшие, полуразрушенные «хрущёвки» смотрели на меня своими грязными, местами разбитыми, окнами. В пасмурном сером небе стервятниками кружили птицы. Я попытался вспомнить как сюда попал. Но каждая попытка это сделать сопровождалась сильной головной болью. Я не помнил кто я. Кто я? Я был одет в оранжевый прорезиненный комбинезон модели ОЗК Л-1. На нём была прикреплена всяческая аппаратура: воздушный фильтр, счётчик Гейгера, терморегуляторы и т. п. Рядом со мной лежала не менее резиновая шлем-маска, с грязным, чем-то заляпанным, стеклом. Боль в теле постепенно угасала. Я приподнялся и прихрамывая пошёл в глубь города. Мертвая, зловеще-спокойная тишина давила со всех сторон. Я слышал как бьётся собственное сердце. Нужно было передохнуть, собраться с мыслями, успокоиться. Самое ужасное для меня в тот момент было чувство страха перед неизвестностью. Я не мог понять всего происходящего. Как я здесь очутился? Что это за место? Как долго я здесь и почему? И вообще, КТО Я? Этот вопрос терзал меня долго, пока я не набрёл на единственную не заколоченную дверь. Это дало шанс сосредоточить сознание на другом. На обшарпанной кирпичной стене висела табличка «СТОЛОВАЯ». Я приоткрыл дверь и зашел. Было довольно темно и сыро. Но всё же можно было разглядеть опрокинутые деревянные стулья и столы, стены, когда-то белые, сейчас были покрыты копотью и сажей. Над потолком висела одинокая лампочка. Похоже, здесь давно не убирались, думал я, шагая по обсыпавшейся штукатурке, каким-то бумажкам и прочему мусору. Я зашёл на кухню. Кругом стояли холодильники, плиты и шкафчики. По полу, маневрируя между кастрюлями, бегали крысы. Оглядевшись, я нашёл выключатель. Щелкнув пару раз я убедился, что электричества здесь давно нет. На противоположенной стене поблёскивала железной обивкой дверь, скорее всего выходящая на улицу. Когда я подошел к двери достаточно близко дал о себе знать счетчик Гейгера. Мигающая красная лампочка и довольно опасный уровень радиации говорили о том, что лучше в эту дверь не входить. Я развернулся и собрался уже уходить, как внезапно увидел позади себя синее свечение. Обернувшись, я увидел такую картину: сквозь железную дверь просачивались языки синего пламени! Желеобразная масса, с виду напоминающая огонь, как привидение прошло сквозь дверь, будто это была вода просачивающаяся сквозь бумажную салфетку. От «огня» исходило синее свечение, но от этого комната казалась только темнее. Огонь медленно подползал ко мне. Крысы, бегавшие по полу, внезапно спрятались по своим укромным норам. Но это их не спасло. Чем ближе подползал огненный студень, тем больше слышалось попискивание умирающих животных. Счётчик Гейгера показывая всё нарастающий уровень радиации вышел из строя. Инстинктивно я бросился бежать к выходу через основной зал столовой. Я выбежал на улицу и осмотрел прибор. Пластиковые детали счётчика оплавились, но резиновый костюм остался цел. А значит я выжил только за счёт своего комбинезона. Я тяжело дышал, в голове кружилась какая-то бессмыслица. Я брёл по улице в надежде найти зацепку к своим воспоминаниям…

Глава II
Данил лежал на кровати и поглаживал длинные локоны молоденькой блондинки нежно прижавшейся к его груди. Она ещё спала. Минуты тянулись медленно и хотелось надеяться что этот момент продлится долгое время, но как назло зазвенел телефон. Гудок прорезая утреннею спокойную тишину ворвался в спальню и заставил Данила подняться. Он взглянул на часы. 7:05. Господи, кто ещё в такую рань собрался мне звонить? В конце — концов, не дадут офицеру поспать на выходных? Осторожно, чтобы не разбудить красавицу, он вылез из-под её объятий, накинул халат и босыми ногами пошлёпал отвечать на ранний звонок.

— Алло? Кто это? — раздражено спросил Данил.
— Максимов, надо полагать? Я Лэнс Гедви. Звоню по поводу Ваших клиентов. — ответил голос из трубки.
— Ботаников что ли?
— Ну да, четверо учёных, которые позавчера, если я не ошибаюсь, обращались в Вашу организацию с просьбой нанять охрану для их экспедиции в Зону. Они у Вас оставили договорённости и документы подтверждающие право выхода в Зону?
— Да, а что?
— Возможно, они уже мертвы.